В полку мелкорассказов про Данкор прибыло

[Airotaan]

Сегодня (уже вчера) на собрании авторов написала, внезапно, небольшой рассказ, который хочется не сжечь и стереть из памяти, как все попытки до этого, а вовсе даже и выложить.
Поэтому вот он:

Подорожник для души

От его вещей Лианна постаралась избавиться сразу, как можно скорее. Не выкинуть, нет - на такое рука не поднялась бы даже у неё. Но хотя бы спрятать, чтобы они не мозолили глаза, не тревожили воспалённую по краям пустоту, зияющую в её душе.
Времени на полноценную генеральную уборку вплоть до вычищения самых дальних и тёмных уголков дома у Лианны не было. С самого утра большую часть дня она принимала пациентов, сначала следила за тем, как заживают и рубцуются раны, пострадавших в Битве, потом, постепенно, свидетельства кошмарного сражения сменялись рутиной: простудами, занозами, ушибами, разбитыми носами и прочими вывихами. Пациенты могли прийти в любой момент, какого-то строго конечного рабочего дня у единственной врачеи Багряного клана не было. Впрочем, ночами её дёргали не так часто, как она опасалась. Вовсю полезла трава, и потянулся сезон заготовок, вплоть до поздней осени. Листья брусники следовало собирать весной, можжевельник летом и вплоть до зрелой осени, а там уже вместе с ягодами калины и рябины, что-то после, что-то во время цветения, что-то сушится, что-то настаивается - хлопот хватало. И если так совпадало, что поздним вечером оставалось и время, и силы на что угодно, кроме как упасть лицом в пропахшую травяной пылью подушку, тогда Лианна проходилась по дому и что-нибудь убирала, что назойливо бросалось в глаза. Одежду из шкафов и личную посуду - в первую очередь. Затем личные дневники и врачебные записи - благо у Лианны хватало своих. Лучше всего она заучивала урок, кропотливо переписав его пару раз, а то и не пару. А он всегда по-доброму подшучивал над её упорством. Он не умел шутить обидно...
Вялотекущая уборка длилась уже не один месяц. Его вещи постепенно исчезали, их сменял дурацкий декоративный хлам, в другое время Лианна никогда бы даже не подумала принести такое в дом, в котором живёт. Глупые плетёные соломенные подставочки подо всё, аляповатые засушенные букеты на стены, вязанные кем-то, девушка уже не помнила, кем, кружевные накидки на стулья и кресла, чудаковатые вычурные футляры под горицветы - Лианна любила простоту и строгость, даже в отношении футляров: в конце-концов, они нужны только, чтобы не пропускать сияние горицветов, которые невозможно погасить, пока они сами не завянут, соответственно, и изгаляться ни к чему. Но не сейчас. Сейчас она даже позволила тем, кто ходит в человеческие города, задарить её бессмысленными статуэтками и магнитиками. Оказалось, магнитики отлично годятся, чтобы придерживать важные записи на металлической доске, однако, всё равно раздражают своей глупой крикливостью красок. Тем не менее, весь этот хлам немного помогал обмануться, будто бы помогал дому стать д р у г и м домом.
Всё равно, как тщательно Лианна ни убиралась, всегда находилось что-то ещё. Часы на цепочке, отчего-то нашедшиеся в полупустом кухонном шкафу. Шарф в тонкую серую полоску, в спешке т е х сборов уроненный за кресло... Каждый раз, когда врачея возвращалась из леса, её резко, как тяжёлой перьевой подушкой, накрывало ощущение, что Катайро всё ещё здесь, вот-вот выйдет из кухни с чашкой ромашкового отвара и сядет за стол, заполнять "медицинские карты", как он их называл. На человеческие медкарты его тетради не слишком были похожи, но это было нужно только для отчётности перед самим собой и предводителем, поэтому несоответствие было не так уж важно.
Однажды Лианна возвращалась после очередного осмотра маленького Иана - всё-таки, котёнок на искусственном вскармливании - это очень серьёзно и рискованно. Вернулась и резко остановилась на пороге, будто споткнувшись. Вот оно в чём дело, почему ощущение присутствия Катайро не уходило: его тяжёлое тёмное драповое пальто, оно все эти месяцы висело здесь, в прихожей, настолько нормальное и привычное на своём месте, что Лианна много раз проходила мимо, не видя его, и лишь краем сознания отмечала, что Кат дома, всё хорошо. Всё было хорошо.
- Надо убрать... Надо просто его убрать... - бормотала Лианна, плохо слушающимися руками стягивая пальто наставника с вешалки. Оно обвисло в её ладонях знакомой тяжестью, обдав её запахом пыли, сухой лаванды и тонким, едва ощутимым призвуком аромата Катайро... Он доставал и примерял пальто, готовясь к холодному сезону, незадолго до того, как они с Лианной ушли на ту проклятущую Битву, чтобы он потом оттуда не вернулся. Теперь она вспомнила об этом.
С саднящим, царапающим ощущением в груди врачея бросила, даже скорее уронила пальто на диван. Затем села рядом, медленно, разглаживая и расправляя складки, проводя кончиками пальцев по плотной шершавой ткани, складывая и раскладывая рукава... В уголках глаз туманилось и закипало слезами, в горле застрял комок, мешая свободно дышать. "Почему, почему, почему?" - поднимался снова в душе вопль маленькой девочки. - "Почему? За что? Почему это всё просто нельзя взять и отменить?.."
Лианна гладила пальто, иногда смахивая кончиком мизинца слёзы из глаз. Ткань была очень плотная тёмно-коричневая, практически чёрная, без особых изысков или узоров. Катайро всегда славился удивительным равнодушием к собственному внешнему облику и стилю одежды, лишь бы задачу свою выполняла. Пальто прекрасно хранило тепло, и карманы в нём были большие, глубокие, внешние и внутренние, с такими у Катайро всегда было при себе множество совершенно необходимых мелочей, в какой части леса наставник бы ни находился. Такие знакомые вид и запах пробуждали множество воспоминаний, горьковато-тёплых, и Лианна печально улыбалась, вспоминая, как они вдвоём осенью ходили за окопником и папоротником и иногда за грибами, как зимой гуляли вместе по проложенным патрульными тропинкам, и Катайро, обычно сутуло-нескладный, казался большим, массивным и способным защитить от всего на свете. Кажется, будто совсем недавно маленькая разобиженная Лианна рыдала в это пальто, жалуясь на вредного Даньку, снова наговорившего гадостей (правда, она сама нарвалась, бесконечно задаваясь перед ним и задирая нос, но кто ж себе в детстве в таком признается). Конечно, не в это пальто, в другое. Этому от силы лет двадцать, но с Катайро в ассоциациях оно сроднилось так прочно, будто бы было неотъемлемой его частью.
Лианна повертела пальцами большую чёрную пуговицу, пришитую ею совсем недавно. Оторвавшуюся они с Катайро так и не нашли, поэтому эта, верхняя, несколько отличалась от остальных формой и оттенком, более светлым. Если не сравнивать с другими, так и не разглядишь. Суставы у Катайро уже опухали, и пальцы не годились для такой тонкой работы, поэтому пальто чинила Лианна. Пришивала пуговицы, штопала подкладку, долго, любовно чистила его одёжной щёткой... Стоит, кстати, вычистить его перед тем, как убрать. Подальше, чтобы не травить душу. Нужно работать, впереди много дел, а на хандру времени нет. Но вычистить всё же стоит. В последний раз, как ещё один акт прощания.
...Пальто врачея почистила, но убрать так и не смогла. Это было всё равно, что признать раз и навсегда окончательно, что Катайро больше нет в её жизни. Но... он был. Память о нём была. Вздохнув, девушка бережно подняла тяжёлое пальто, встряхнула и вновь отнесла в прихожую. В конце-концов, она давно почти сравнялась с наставником в росте. Если и будет великовато, то не слишком.
А может быть стоит поговорить с Данькой и предложить отдать ему Катовы часы? Может, ему тоже станет немного полегче... Может и стоит.